Ю. ЛАТЫНИНА: Можно немножко пофилософствовать? Вопрос следующий. Он довольно философский. Вот мне кажется, что Путин сейчас устроил так, что в армию будут мобилизовываться одни идиоты. Потому что он не закрыл границы и дал возможность всем умным уехать. Соответственно, возникает вопрос: но идиоты же не могут пользоваться современным оружием. То есть он реально выставляет против армии XXI века, грубо говоря, армию Бронзового века.

А. АРЕСТОВИЧ: Ну, не Бронзового, но какого-то века. Я даже не знаю, какого века он выставляет, потому что они ни на какую армию не годятся. Это не армия — это толпы людей в форме. Это не армия. Для того, чтобы они стали похожими на армию, с ними нужно непрерывно, 2, а лучше 3 месяца заниматься на полигонах. Непрерывная настоящая боевая подготовка, не жалея патронов, топлива, боеприпасов. С хорошими командирами, которых неизвестно где взять. Тогда они были бы относительно похожи на подготовленных рядовых. И даже тогда они бы не тянули против армии с боевым опытом. А уж сейчас...

Мне по-человечески их очень жалко. Марк сказал, что ему не жалко, а вот мне жалко. Это огромная человеческая трагедия — как десятки тысяч останутся в Украине навсегда. Но понимаете, просто люди не понимают, что такое современная война. Вот мы просто будем выбирать батальон мобилизованных на нужном нам направлении и на недельку сосредотачивать на нем огневую мощь. Я думаю, недельки не понадобятся. 3 дня, и они либо побегут, либо перестреляют командиров и перейдут на нашу сторону. Они просто не выдержат огня. Не выдержат. Потому что они не знают, что с этим делать. У них нет даже перспективы понимания, что это когда-нибудь прекратится, что командиры тоже отвечают, что можно сманеврировать, можно окопаться, есть приемы, способы, которые позволяют снизить потери от огня, в том числе психологическую устойчивость создать. Они не знают этого. Это не профессионалы. И вообще никакие. 

Не знаю, давайте в медицинском смысле сравним — может быть, людям будет понятно. Кто лучше сделает операцию — хирург, у которого 8 лет опыта, или человек, которому дали скальпель впервые в жизни? Делай полостную операцию. Вот примерно то же самое. Военное дело ничуть не проще медицины. Особенно для командира или на оперативном уровне.

Поэтому судьба их крайне печальна. Путин надеется тупо задавить числом. Причем российские спикеры особо не скрывают, что они, типа, первые 150 тысяч списали. Зато, пишут они, все эти блогеры и прочие, мы дадим подготовиться другим 150, и еще 150 после них. Вот как-то так.

Но честно говоря, Юля, у меня очень сильное впечатление, что 60 на 40, а то и 70 на 30 вся эта мобилизация, все эти референдумы — относительно великое мудрое правило некой Юлии Латыниной, которая сказала, что любые непонятки надо объяснять работой с внутренней российской аудиторией. Смотрите, что они сделали. Им кровь из носу нужны мобилизированные, но они не закрывают границы. Они дают выехать, как вы сказали, людям. Это всё изъятие протестного потенциала. Вместе с подрывами газопровода.

Для меня это очень похоже, что чекисты решили сохранить свой режим путем превращения страны в Северную Корею. Это означает полную тотальную изоляцию, включая изоляцию вообще всех контактов, включая экономические, с внешним миром. А мужики, которые будут пытаться дергаться, либо выбежали, кто самый умный и активный, либо в строю на войне, либо по лагерям где-то в лесах и полях, далеко от населенных пунктов — крупных населенных пунктов, где есть социальная база протеста и всё остальное. И еще под тяжелыми сроками за нарушение правил закона о прохождении воинской службы.

То есть он вытесняет и забирает тех, кто может протестовать — последние протестующие против превращения страны в чекистский концлагерь в стиле Северной Кореи. Вот примерно туда логика идет. А чтобы толпа не роптала, ей заткнут глотку присоединением новых земель, большим успехом. А кроме того их задача мобилизировать наших с оккупированных территорий.

Ю. ЛАТЫНИНА: А вот с этими… Очень мало кто об этом говорит, а я как раз вспоминала о том, что происходило в Донецке и Луганске — вот это подчистую выметание. Действительно, первая вещь, которую Путин должен сделать — это и в Херсоне, и в Запорожье, в тех частях, которые он контролирует, просто мести и тоже швырять на фронт, чтобы они там сгорели.

А. АРЕСТОВИЧ: Да, конечно, в первую очередь. Ну вот Крым выметают, смотрите. Либо петлять, прятаться, маневрировать всеми возможными способами, либо, если уже оказались на фронте, на нашу сторону. Поверьте, хотя это очень сложно, мы найдем способы приема и способы изъятия их с той стороны. Особенно если это будут цельные подразделения. А они будут, потому что мобилизация происходит так быстро и бестолково, и в таком количестве нуждаются в людях, что не удастся распорошить и, например, разбросать крымчан по разным подразделениям. Они так и будут приезжать целыми призывными командами с одного и того же места. В принципе, земляки, знакомы между собой. С ними легко будет работать в этом смысле.

Ю. ЛАТЫНИНА: Да, я чувствую, что будет несколько меняться отношение украинского правительства к людям на фронте. Им будут давать по возможности больше возможностей сдаваться в плен.

А. АРЕСТОВИЧ: Мы даем им такую возможность. Но надо понять, что это война, они просто так в плен не смогут сдаться. Им придется сдаться в плен только расстреляв своих командиров и соседних. Вот тогда с пленом получится. По одной простой причине: мы не будем им верить, пока они не откроют огонь по своим — по, условно говоря, «своим». Принимать целый вражеский батальон на свою сторону чревато. А вдруг это имитация прорыва под видом сдачи в плен? Сначала постреляйте по вашим, потом примем — всё очень просто. С кровью докажите, что вы готовы. А принимать целое подразделение в несколько сотен человек, массово — это очень опасная вещь. Только после того, как вы подписались кровью. Тогда да, тогда можем говорить. Вот так скорее будет.

Ю. ЛАТЫНИНА: Ну да, в «Троецарствии» Ло Гуаньчжуна хорошо описаны проблемы, которые возникают при переходе целых подразделений на сторону противника.

А. АРЕСТОВИЧ: Да, это большая проблема

Ю. ЛАТЫНИНА: Подразделения могут перейти обратно, и верить им или не верить...

А. АРЕСТОВИЧ: Война — это как раз, к сожалению, очень жесткие правила, которые невольно автоматически вытекают из сложившейся ситуации. Потому что одного, 10 человек, 20 можно принять. Целое подразделение — только на условиях того, что они постреляли по своим. Тогда мы понимаем, что люди отрезали себе путь назад — всё, можно принимать.

Но будет проще. Пока они будут думать, сдаваться или нет, мы будем просто... Поймите, Харьковская операция не в последнюю очередь удалась потому, что мы знали, где стоят мобилизованные со слабой боеготовностью. Но только эти мобилизованные уже провели на фронте 2 месяца, 3, они более-менее обстреляны, повоевали и так далее. Эти же вообще пятидневки. Поэтому просто выбираются точки, где стоят мобилизованные: надавили, снесли, они побежали, опять очередная операция… Таких Харьковских операций еще знаете сколько можно провести? Они будут сдаваться, уходить целыми подразделениями и бунтовать. Просто потому, что эти люди ничего не знают, ничем не обеспечены. Вы видели этот инструктаж по медицине?

Ю. ЛАТЫНИНА: Я видела ржавые автоматы.

А. АРЕСТОВИЧ: Ну это просто избиение младенцев. Люди себе не представляют, что такое столкновение частей, которые имеют боевой опыт и не имеют боевого опыта. Это просто котлета на съедение — те, кто не имеет боевого опыта. Просто покрутили, разрезали и съели — всё, ничего нет. Это даже кадровые, которые подготовлены и так далее. А уже мобики — это... Так что...

Ю. ЛАТЫНИНА: Неделю назад вы говорили, что украинской армии придется потрудиться и что на самом деле мобилизация — это не хи-хи ха-ха, потому что миллион человек — это миллион человек. И как говорил Сталин — это я уже от себя говорю (кстати, это апокрифическая цитата, но, тем не менее, я считаю, великолепная) — количество само по себе является качеством. За эту неделю вы несколько изменили точку зрения.

А. АРЕСТОВИЧ: Дело в том, что это действительно проблема. Придется несколько раз поменять стволы у пулеметов. По-моему, это всё, что нам грозит.

Ю. ЛАТЫНИНА: Вы стали еще большим оптимистом по сравнению... Я, кстати, с вашим вот этим оптимистичным прогнозом гораздо больше согласна, чем с более осторожным неделю назад, потому что я просто помню — ну, не помню, а знаю — июнь 1941 года, когда именно потому, что армии было очень много, она очень быстро бежала.

Вы упомянули одно очень интересное событие. Это взрыв в Северном море. Там, говорят, видели на фотожабе плывущего прочь Путина. В Северном или нет, но, в общем, там, где «Северный поток». Взрыв «Северного потока-1» и даже «Северного потока-2». Это как с Талейраном. Когда он умер, все спрашивали, зачем ему это понадобилось. Как-то уже никто не сомневается, что это сделал Путин, но никто до сих пор не может членораздельно объяснить, а нафига. Вы можете?

А. АРЕСТОВИЧ: У меня есть версия. Версия двойная. Первая заключается в изоляции, о которой мы уже говорили: не доставайся же ты никому, отсекаем все контакты. В пользу этой версии говорит — скажет, вернее — если они взорвут украинскую газотранспортную систему. Это вопрос изоляции, попытки перепугать Европу, заморозить Украину и так далее.

Либо это просто попытка не заплатить неустойку за форс-мажор. То есть они не собираются поставлять газ. Это же огромные невыплаты. Поэтому они бы и газ не продали, и выплаты бы сделали, потому что они сорвали контрактные обязательства на безумные деньги. А так они скажут: «Война, форс-мажор, неизвестно кто подорвал, мы тут ни при чем. Мы бы поставили, но не можем». Таким образом и экономический изыск получить, и показать Западу, что они готовы к атакам на критические объекты инфраструктуры уже на Западе. То есть такое себе расширение эскалации войны.

Но честно говоря, это всё попытки рационализации. Я думаю, они просто сошли с ума уже окончательно, которого особо никогда и не было, и начали принимать решения, не думая, что будет дальше, даже на 2-3 шага. То есть совсем короткие мысли, как у Буратино. Потому что если бы они думали, они бы взорвали их где-нибудь на сухопутном участке. Это же десятки миллиардов долларов, зарытые в морское дно. И взорвали их так, что восстановить уже не удастся, скорее всего. И они, тем не менее, на это пошли. То есть это огромные экономические потери для самой Российской Федерации, которая вкладывала, строила.

Понимаете, это воронка катастроф. То, где они находятся — это воронка катастроф. В авиационном и навигационном деле есть психология катастроф. В теории решения навигационных задач есть такое понятие — воронка катастроф. Она состоит из 7 позиций.

Грубо говоря, ты летишь на самолете, рулишь им. У тебя зажглась лампочка либо какой-то отказ системы, например. Ты можешь принять решение. У тебя еще относительно есть время и так далее. Можешь принять какое-то навигационное решение, которое выведет тебя из воронки катастроф либо поведет по пологой. Это период, когда можно выходить. Ситуация аварийная, но можно выходить.

Если ты неверно принял решение, ты попадаешь во вторую стадию. Там у тебя считанные секунды. Тебе нужно принять решение очень быстро, уже выводя из двойной ошибки. И кроме того, само сознание двойной ошибки тебя сильно пугает, что ты не справился с ситуацией, и уже накладывает тремор на мысли, чувства и действия. Но если ты вытащил, то дальше да, там аварийное пилотирование, но, тем не менее, куда-то там еще.

Если ты делаешь вторую ошибку, ты попадаешь в третью стадию воронки. И дальше у тебя не считанные секунды, а доли секунды. Уже полная психологическая просадка, потому что ты уже двойную ошибку совершил, и только чудо тебя может спасти, вывести и так далее. Но такое иногда случается. Четвертая, пятая, шестая, седьмая — это уже сама катастрофа. Тут уже ничего не сделаешь. Она очень быстро наступает, по принципу сужения и так далее.

Российская Федерация в четвертой стадии. Не существует ходов у Путина, которые вывели бы его из этой ситуации. Точнее, один существует. Вот запомните этот твит, но я его скажу после войны, после того, как всё будет закончено. Только один ход у него есть разумный.

Ю. ЛАТЫНИНА: А какой? То есть вы не скажете.

А. АРЕСТОВИЧ: Скажу после войны. Зачем же я ему подсказывать буду? Так вот они в четвертой стадии воронки катастроф. Цугцванг. Всё, что они делают — они только ухудшают позицию. Понимаете, Юля, вот я старательно пытаюсь придумать какую-то максимальную глупость, которую можно сделать в этой ситуации. Это с марта-месяца. И они всё время меня удивляют. Там, где я придумал самую крайнюю глупость — у меня уже воображения не хватает, это предел моего воображения, — они эту глупость усиливают в кубе. Даже не в 3 раза, а в куб возводят, в степень. Например, послать Росгвардию из Чечни подавлять протесты в Дагестане — сколько ума надо было иметь, скажите, пожалуйста? В страшном сне не могла прийти подобная глупость решения.

Ю. ЛАТЫНИНА: Но протесты пока затихли.

А. АРЕСТОВИЧ: Затихли, потому что им пообещали, что не будет призыва. Поэтому и затихли. Это хороший урок для всех остальных регионов. Но это же глупость просто несусветная сама по себе. Так вот само объявление мобилизации было грандиознейшей глупостью. Закономерность очень простая. Звучит она примерно так: эта война прикончила Путина как политическую фигуру, мобилизация прикончит путинский режим, а ядерное оружие прикончит Российскую Федерацию как таковую.

И вот они семимильными шагами идут к этому. Семимильными. Они уже ничего с этим не могут сделать. На 3-й день мобилизации было понятно, что система пошла абсолютно вразнос, как стиральная машинка, в которую кинули два кирпича на режиме отжима. Ее разносит изнутри. Самосожжение, убийство военкома, подрыв гранаты в Дагестане, массовые беспорядки там, сям. Это же, мягко говоря… Перегибы, призывы Соловьева и одновременно Скабеевой расстреливать военкомов. Может быть, Зинин так честно их послушал и сделал просто? Ему сказали расстрелять военкомов на главном телешоу страны — он пошел и застрелил.

Но суть не в этом. Суть в том, что понимаете, что такое специальная военная операция, прости Господи? Это задача достаточно сложная для управленческого ресурсного аппарата. Они ее провалили, они не справились. И что, какое решение они нашли? Они решили еще более усложнить задачу путем проведения всеобщей — считайте, полной — мобилизации сейчас уже, потому что хватают всех.

То есть мы не справились задачами для 1-го класса и решили в качестве средства победы решить задачу за 11-й. По тригонометрии какой-нибудь. Обычно когда у тебя не получилось со сложной задачей, ты начинаешь себе упрощать, сокращаться немножко, ставя реальные цели и задачи. А они решили усложнить. Ну, это гениальные люди, конечно. Я уже ничему не удивляюсь, честно говоря. Вернее, я всякий раз удивляюсь, но я в позиции... Я стараюсь не удивляться, но они меня всё равно умудряются удивить всякий раз.

Смотрите, вся тайна в том, что за 10 дней до объявления референдума и мобилизации никто ничего не предвещал. Референдум переносился на День единения — это там что, 4 ноября? — и позже. Мобилизация вообще отрицалась прямо всеми возможными способами, включая самого Путина. И вдруг откуда ни возьмись они объявляют все эти вещи. Это же быстро принятые решения. Решения, принятые под давлением каких-то очень серьезных обстоятельств. И здесь это означает, что…

Ю. ЛАТЫНИНА: А каких?

А. АРЕСТОВИЧ: Форс-мажор какой-то невероятной величины просто воспоследовал. Форс-мажор такого масштаба, чтобы они полностью поменяли стратегию и спрыгнули со второй позиции воронки катастроф сразу на четвертую. Я вижу два варианта. Первый — их очень жестко отхлестали в ШОС китайцы с индусами.

Ю. ЛАТЫНИНА: Его?

А. АРЕСТОВИЧ: Его, да. Его и его клику. Второй момент — это то, что его попытались отстранить в Российской Федерации, и он ничего лучше не решил, как объявить мобилизацию, перевести в режим ручного управления и под давлением обстоятельств военного времени (у нас же, типа, мобилизация, а значит, война) почистить пораженцев, отщепенцев и желающих смерти лично Владимиру Владимировичу.

Ну мы это увидим. Если второй вариант, то будет «ночь длинных ножей» в какое-то короткое время, сейчас разумная в Российской Федерации: массовые аресты политической элиты и так далее. По поводу Самарканда — ну да, китайская опасность. Если Си снимут, как говорят… Потому что слухи ходят вовсю, что ему не удастся пройти на третий срок, что в середине октября его устранят, 15-го числа. А это единственный человек, который хоть какие-то гарантии Путину давал, а новому гораздо проще будет говорить с американцами.

Индусы вообще вроде, как говорят, по слухам — я не знаю, опять же — на нем поставили крест. Потому что они просто ужаснулись, с кем они имеют дело. Посмотрели вот так вживую и сказали: нет, с этим мы не работаем. Понятно, что за 2 дня они не сократят закупки нефти, газа и оружия, но, тем не менее, они приняли решение с этим заканчивать.

Ну и кроме того, угроза ядерным оружием, на которую не могут не реагировать другие ядерные державы. Потому что это их прямая ответственность, согласно международному законодательству, которое воспринимается абсолютно всерьез, потому что это не филькина грамота, а основа существующего миропорядка — стержневые соглашение, которые выстроили современный миропорядок, и их никто не хочет пока менять, потому что никто не знает, что дальше, и не хочет рисковать. Я думаю, ультиматум будет совместный после ядерного удара или перед ядерным ударом. Ему дали, возможно, понять Индия с Китаем, как мне кажется: мы встанем на сторону американцев или, скажем так, на сторону ООН, потребовав твоего ядерного разоружения. Поэтому ему понадобилось 2 млн. человек — чтобы 400 оставить на китайской границе как минимум, я подозреваю. Или что-то около того.

В общем, события понеслись вскачь и они делают дурость за дуростью, всё хуже и хуже. Ему конец. Конец его режиму. Вопрос оформления этого конца и дальнейшее... Ну вот чекисты, видимо, вся эта правящая условная чекистская элита решила, что даже ценой превращения в Северную Корею, но режим сохранить. А значит, жизнь сохранить. Потому что в России потеря власти — это потеря собственности и потеря жизни гарантированно. Как-то так.

Ю. ЛАТЫНИНА: То есть вы считаете — так же, кстати, как и Невзлин, который у нас тут во вторник был, — что к власти придет хунта. Путина она или сожрет, или превратит в марионетку, а страна превратится в Северную Корею.

А. АРЕСТОВИЧ: Ну, по крайней мере, очень похоже, что выбрали такой сценарий. То есть они сбрасывают, через открытые границы и принуждая к мобилизации, более-менее активное и умное население, а такие, которые любят ходить строем по команде вождей — да, они остаются. Тем, что они соглашаются на мобилизацию, они доказывают, что они такие и они не очень опасны.

Ю. ЛАТЫНИНА: Хорошо. А что в таком раскладе будет с войной в Украине?

А. АРЕСТОВИЧ: Такой сценарий означает тотальную оборону. Они будут становиться в оборону. Потому что наступать для изолированной страны нет никакого смысла. Наступление — это всегда вскрытие изоляции. Ты поглощаешь новое население, которое неизвестно как себя поведет. Грубо говоря, наступление — это открытие ворот в мир. А если ты хочешь изолироваться, тебе не нужно открывать. Тебе нужно грозить, топать ногами, угрожать ядерным оружием, обороняться по линии, как делает Северная Корея, но точно не наступать. Потому что наступление противоположно изоляции. Но мы увидим в ближайшее время. Развязка будет в течение, прости Господи, двух-трех недель. Я думаю, понятно уже.

Ю. ЛАТЫНИНА: То есть вы не считаете, что этот режим доживет до зимы, что он будет оборонять зимой Крым, что он будет зимой думать о ядерном оружии? 

А. АРЕСТОВИЧ: Понимаете, очень сложно. Есть количество переменных. Есть, простите, такие показатели, вернее, вопросы, на которые нет ответа. Например, как пойдет дальнейшая мобилизация в России. Что с потенциалом социального протеста, как он пойдет. Никто не знает — ни мы не знаем, ни российская верхушка. Вообще никто в мире не знает, как он реально пойдет. Что с реальной готовностью применить ядерное оружие и реакцией мира, в каком масштабе — можно только предполагать. Что там с реальной боеспособностью вот этих мобилизованных войск и с нашей реальной боеспособностью в их отношении, например.

Конечно, какие-то перспективы мы показываем, но до конца ответа на эти вопросы нет, поэтому мы не можем заниматься сколько-нибудь уверенным прогнозированием. На данном этапе, после принятия решения о мобилизации стохастическое дерево вероятностей увеличилось, очень сильно расширилось. Было 4 линии — стало 12 возможных линий. Неизвестно, по какой пойдет. Но то, что одна из них — это превращение в Северную Корею, я уверен абсолютно. Очень сильно похоже то, как проводится мобилизация. Если бы это было жесткое решение на победу в войне, тогда бы закрыли границы для всех и всех бы погнали в армию. А вот открытые границы одновременно с мобилизацией означают только одно — что минимум 60% этих целей имеют четко выраженную внутреннюю повестку, и эта повестка в приоритете по отношению к войне.

Ну смотрите, опять же, они могут решить одно, а потом убедиться в реальной, прости Господи, боеспособности мобилизованных на линии фронта и немедленно через 2 недели первых наступательных или оборонных боев понять, что дело швах и надо менять стратегию. Потому что наступить никуда не удастся, да и обороняться уже качественно не очень удается.

Ю. ЛАТЫНИНА: Юлия Латынина, Алексей Арестович. Несмотря на раннее время, нас смотрит 33 тысячи человек. Я прошу вас не забывать подписываться на наш канал. Я прошу вас не забывать подписываться на канал Арестовича. Собственно, вы сейчас анализировали логику истории и логику будущей хунты. А что в этой ситуации вы можете сказать о психологии Путина? Просто реальный вопрос к вам по вашей ипостаси психолога.

Потому что смотрите: тот же самый взорванный газопровод... У меня такое ощущение — и не только у меня, а из того, что я слышала от людей, оставшихся в России, — что Путин реально думает, что он оставит Европу без газа и поставит ее на колени. И это значит, что человек полностью живет в альтернативной реальности. Путин готов жечь людей как бумажки на костре, чтобы отопить спортивный зал. И это тоже что-то о нем говорит. В каком состоянии сейчас находится Путин?

А. АРЕСТОВИЧ: Смотрите, во-первых, тайна политики заключается в очень простой вещи. Большой политики. Я за 2 года полностью убедился в этом, да еще с хорошим международным участием. То есть я вижу, как решения принимают не только наши, но и все иностранцы, все лидеры. 2 года в переговорной группе в нормандском формате, в ТКГ и так далее.

Так вот я вам могу сказать, что всё упирается в пределы мировоззрения человека. Всё, что может политический лидер и чего он не может — это пределы мировоззрения. Всё зависит от мировоззрения. А если мировоззрение ограничено, то и пространство решений и представлений тоже ограничено. Люди упираются в пределы своей компетенции, в свой пузырь и не могут его преодолеть.

В его пузыре Европа — это слабаки, Украина выигрывает до сих пор только потому, что есть часть националистических фанатиков и есть подлый Запад, который хочет разрушить Россию. Путин же до сих пор не поверил, что Майдан — это самоорганизованная ситуация, два Майдана. Он думает, что это Запад, который инспирировал и так далее. Наколотые апельсины и прочее. Он всерьез так верит. Поэтому в его глазах фанатиков надо поломать массой, потому что количество это качество, а Европу нужно заморозить и напугать. И вот это сочетание — тяжелая зима в Украине и тяжелая зима в России — поломает, потому что демократия — это слабость, и люди, замерзающие в квартирах и гибнущие на фронте, повлияют на свои правительства, чтобы пошли на соглашение.

Вообще вся эта история мне похожа на грандиозную, стратегического масштаба спецоперацию, информационно-пропагандистскую, с элементами отработки реальных позиций типа мобилизации, для того, чтобы принудить нас и Запад к переговорам. Всё идет по восходящей. Сначала зерновым соглашением пытались принудить, потом пытались принудить шантажом через Запорожскую АЭС, теперь пытаются принудить мобилизацией и разговорами о ядерном оружии. Ну и, типа, замерзните там все, газ обрубаем и так далее.

А мы на этого не идем. Ни мы не боимся, ни Европа. Европа под крышку заполнила газовые хранилища и плевать: даже если зима будет -30, она спокойно ее проходит. Мы ее проходим относительно спокойно, потому что, во-первых, мы заполнили уже, во-вторых, в стране 16 атомных станций — ну куда? Так или иначе электричество будет, мы же понимаем. А электричество будет — будет в том или ином варианте тепло.

Можно вышибать целые области на некоторое время, можно причинять неприятности типа харьковской, но через 6 часов уже был свет. Во-вторых, к нам усиленно погнали ПВО. В-третьих, там разные меры физической защиты и прочее перераспределение. Мы знаем, что с этим делать. Энергетики наши, даже скептики по отношению к власти, критикующие власть аналитики говорят, что мы справимся с зимой. Ну а он верит, что мы замерзнем, а армию задавят, даже «хаймарсы» не справятся со 100-200-300 тысячами прибывших солдат, мобилизованных в шапках-ушанках — если на всех найдутся.

Вот он верит. Он действительно так считает. Пропаганда же страшная вещь. Вот я много лет рядом с пропагандой, скажем так, и могу сказать, что ей могут заниматься только очень сильные, волевые и четко понимающие, что они делают, люди. Как всегда говорили британцы, разведка — настолько грязное дело, что заниматься ей могут только настоящие джентльмены. Потому что по принципу обратной связи она просто нафиг разрушает тебя самого. Просто более страшного оружия, чем пропаганда, по отношению к тому, кто его применяет… Ядерное отдыхает.

Почему? Вот ты вылазишь 22 февраля… Или когда он там выступал с речью, обосновывающей вторжение в Украину? Он ничего не говорил про политику, практически ничего не говорил про экономику — он говорил про историю. И вот ты говоришь: Киев — мать городов русских, несправедливо, мы разделенный народ, австрийский генштаб и прочее. После этого ты просто обязан захватывать Киев. Правильно? Ты это объявил, ты в это веришь.

Если ты захватываешь Киев, ты делаешь военную глупость ужасающего масштаба, которая тебя и прикончит. Если бы они напали только на востоке, срезав нас с Крыма на Харьков, грубо говоря, по двум сходящимся направлениям, они имели 90% шансов на успех. 90%. Были бы окружены наши самые боеспособные части — они бы либо погибли, либо сдались. Они отсекли бы восток. Запад бы не дал никакое оружие в приличествующих масштабах, потому что, по сути, это та же операция на востоке, которую давно мысленно списали, и ввел бы какие-то минимальные санкции.

Всё, конец Украине. Тяжелейший внутриполитический кризис, потому что патриоты разносят Банковую из-за того, что потеряли восток. Всё, они получили бы всё, что хотели, на блюдечке с голубой каемочкой, с минимальными потерями с полным триумфом Путина, русского оружия и так далее.

Но не сделал же! Ты же сам наляпал языком про Киев, про мать городов русских — пришлось брать Киев, минимум четверть группировки вторжения кинуть на Киев. Вот тебе, пожалуйста, результат: бесславное отступление из-под Киева, из-под матери городов русских, и этих войск не хватило в нужный момент на востоке и на юге.

Что там еще? Потом ты сказал, что у тебя задача взять ДНР и ЛНР, вывести на границу Луганской и Донецкой области. И ты начинаешь таранить. Худшее, что ты можешь делать — ты начинаешь жечь пехоту в городских боях. Которой и так не хватает. Потому что главное достояние любой войны, и этой в том числе — это мотивированная квалифицированная пехота. «Хаймарсы» тут всё преходящее. Пехотинец. Но она вся умирает. Вот даже сейчас они ведут последнее наступление — даже не наступление, а наступательные действия — в районе Бахмута, и там это всё вытормаживается. Мы уже две контратаки провели, отбросили их и там. Потому что они просто убили свою пехоту. Вагнеры-фигагнеры, ДНРовские части, ЛНРовские части, которые мотивированы, что-то умеют, 8 лет воевали и так далее. Всё, последние резервы.

Потом еще одна глупость. Ты пропагандистски сказал, что ты будешь проводить референдум в Херсонской области. Херсон — это единственный областной центр, который они захватили. Значит, ты оставляешь войска на правом берегу Херсона. Им там нечего делать с военной точки зрения, это абсолютно бессмысленная ловушка. Вот сейчас там отрезаны последние российские кадровые части, которые на что-то способны. Вы понимаете, что там последние десантники России? Всё, больше их нет, они все уничтожены. Псковская дивизия дважды обновила свой состав. 45-я бригада 1,5 раза обновила состав, не меньше. Главное уныние сейчас в России в городках, где военные части. Потому что они знают, что реально происходит. Что если там дважды легли кадры, потом резервисты, то куда там мобикам?

Вот мы сейчас убьем всех, кто на правом берегу. Я вот говорю прямым текстом: оттуда никто не выйдет живым. Ну, кто-то вплавь переплывет октябрьский Днепр — тогда, возможно, да. Мы добиваем их огнем, просто сносим их «хаймарсами» и артиллерией. Там всё под нашим контролем. Еще какое-то время, и они просто проломятся, потому что не выдержат такого огневого воздействия. И мы их всех убьем там просто. Никакого нахрен плена — просто уничтожим группировку физически.

И тогда возникает вопрос, что дальше. Ляжет последних 25-30 БТГ, которые еще что-то могли. Ну, не последние, а предпоследние — еще штук 20 у него будет кадровых, но они уже ничего не решают на фронте 1.400 км. Почему? Потому что ты стал заложником своей долбанной пропаганды, что Херсон надо удержать и провести референдум.

И вот это бесконечные ловушки, в которые он попадает. Пропаганда — страшнющая вещь. Она тебе невольно начинает формировать картину мира. Сначала ты прекрасно понимаешь: вот картина мира реальная, а брешешь ты вот это. А потом, поскольку ты брешешь, самое страшное во лжи то, что она должна быть последовательной. Ты начинаешь упорно создавать альтернативную реальность и в конце концов в какой-то момент перестаешь понимать, где эта реальность, а где правда, потому что реальность ты уже защищаешь, ты тщательно скрываешь свою реальное мировоззрение, ценности и так далее, а всё время пихаешь придуманное.

Но через полгода сокрытия настоящего и пихания придуманного ты уже начинаешь верить в придуманное невольно. Потому что то, что ты защищаешь, в то ты и веришь. Тебе невольно начинает казаться, что так оно и есть. И потом туда тратятся огромные усилия, деньги, кадры и всё остальное. В какой-то момент это и становится реальной реальностью.

Вот он реально верит, что мы сдадимся, проиграем на поле боя, а Европа замерзнет и дернет нас за руки, чтобы мы сдавались. Это же было видно по его безумной речи. В этой речи ничего не соответствовало реальности, когда он мобилизацию объявлял — она насквозь придуманная вся.

Главная задача власти… Знаете, что я понял за 2 года в главном доме страны с точки зрения власти? Главная задача властей — привести свой народ к реальности. Народ не хочет реальности. Власти обязаны народу и реальности их встречей. А Путин делает всё наоборот. Он уводит максимально далеко и власть, и народ от реальности, создавая смертельный треугольник.

Британские журналисты, вообще английские — я со всеми, даже с теми, кто на английском, общаюсь — они где-то уже через 3-4 дня начали использовать в своих оборотах — common phrases, что называется — оборот «dead end» по отношению к путинской политике. «Тупик» по-английски — «dead end», но звучит оно в этом случае очень конкретно. Они сожрали себе мозги пропагандой. Это страшная вещь. Ей могут заниматься только исключительно психологически устойчивые люди, если уж заниматься.

Ю. ЛАТЫНИНА: Вот, собственно, посмотрим, насколько безумной будет речь Путина на следующей неделе. Но тогда я в заключение хочу…

А. АРЕСТОВИЧ: Это же завтра, не на следующей.

Ю. ЛАТЫНИНА: Завтра он будет говорить, если опять не перенесет. А то он же ведь иногда все эти безумные вещи еще и так неуверенно говорит, что переносит их на следующий день. Так вот, правильно ли я понимаю, что фактически, как маньяк иногда хочет, чтобы его нашли, и подкидывает улики, так сейчас Путин, вне зависимости от того, как он рационализирует свои действия, на самом деле уже в душе проиграл эту войну, стремится к изоляции России, рационализирует это, условно говоря, как то, что мы будем обороняться на наших границах от НАТО, и неважно, что мы потеряли Крым.

И если я правильно понимаю, если все действия Путина следует рассматривать уже не как войну против Украины, а как войну против того, что может ему сопротивляться в России, то тогда вообще зачем хунта? Путин сам может со всем этим справиться.

А. АРЕСТОВИЧ: Поэтому пока надо смотреть, по каким сценариям это пойдет. Если эта версия верна, если оно пойдет туда, Путин благополучно будет без всякой хунты править. Но тогда должна быть «Ночь длинных ножей». Он должен зачистить последних каких-то особо активных либералов, особо активно сомневающихся среди силовиков. Так что своя Варфоломеевская ночь у части российской элиты впереди в этом случае. Посмотрим. По речи будет понятно уже.

Ю. ЛАТЫНИНА: Более того, это те, кто слишком активно высунулся. Например, как Пригожин стал говорить: «Я тут вообще, я вон чего могу».

А. АРЕСТОВИЧ: Да. Это тоже правило для юных политиков. Кто в политику собирается или хочет ее понять, поймите: политики одинаково уничтожают и слишком злых оппонентов, и слишком преданных союзников. Их одинаково всегда пропалывает метла. Слишком преданные тоже опасны, их тоже уничтожают. Надо быть умеренно свободным всегда в политике в любом месте. Оставлять пространство для маневра. Таких, как Пригожин, прополят. Это же как Гитлер делал. Эрнст Рем был всем пример и показатель.

Поэтому в ближайшее время, даже завтра, если завтра будет речь, мы по акценту поймем, куда оно движется. В ближайшее время мы поймем, какой сценарий избран. Вполне могут быть 2 или 3 сценария одновременно запущены. Там надо будет смотреть, какой базовый. Но то, что минимум один из этих сценариев — это изоляция России по корейскому варианту, внутренняя изоляция, я уверен на 101%. Вопрос, главный он или нет.

Ю. ЛАТЫНИНА: И превращение России в один большой Донбасс и в один большой Хамас, о чем, я даже не могу удержаться, ваша покорная слуга 25 февраля предупреждала. Это Юлия Латынина и Алексей Арестович. Нас смотрит 43 тысячи человек, несмотря на ранний час, что неплохо для нашего скромненького канала. Подписывайтесь, пожалуйста, на нас. Подписывайтесь на Алексея. Алексей, спасибо вам огромное!

А. АРЕСТОВИЧ: И вам спасибо большое!

Ю. ЛАТЫНИНА: До свидания!

А. АРЕСТОВИЧ: До встречи через неделю! Спасибо!